Хорошковский Валерий — о том, как стал миллиардером

Хорошковский, Валерий Иванович
Экс-первый вице-премьер-министр. Экс-председатель Службы безопасности Украины.

Загорелый и подтянутый Хорошковский выглядит очень расслаблено. Он две недели на собственной яхте ходил по островам Греции, сейчас со всей семьей отдыхает в Монако. На вопрос Forbes, есть ли у него здесь недвижимость, Хорошковский отвечает: «У меня есть, где здесь жить».

Апартаменты в этом карликовом государстве миллиардер купил пять лет назад, но впервые в них побывал только весной этого года. Теперь он не может нарадоваться новому жилью – толпа охраны в вестибюле, личный лифт, который открывается прямо в квартире и спускается в аккурат к припаркованному спортивному Mercedes, просторные комнаты, свой сад и отличный вид на княжий дворец, старый город и марину, на которой, среди прочих, можно разглядеть шикарную яхту мультимиллионера. С тех пор как Хорошковский обжил новый дом, в нем побывали почти все друзья и бизнес-партнеры. Кто не входит в категорию приближенных к бизнесмену людей, довольствуются скучным видом из окон четырехзвездочного отеля Hermitage. 

О том, как Хорошковский заработал миллиард, но потерял Родину, можно прочесть в сентябрьском номере журнала Forbes. Ниже – рассказ об этом самого бизнесмена.

– Что собой представлял ваш первый бизнес?

– Начало 1990-х, абсолютно новая страна Украина, практически не было регуляций, да и полноценного государства еще не существовало. Когда начал зарабатывать первые деньги – именно они и были целью, так как нужно было кормить семью. Юридическое образование способствовало. Правда, применить полученные знания было достаточно сложно.

– Параллельно вы получали высшее образование…

– Я поступил в 20 лет, после армии. После школы хотел поступать на философский факультет, но для этого нужно было либо иметь практику, либо отслужить в армии. Я выбрал армию, однако в 1987 году произошло столько изменений, что о философском факультете думать не приходилось, поэтому в 1989 году решил поступать на юридический.

– Работать начали на первом курсе?

– На первом курсе юрфака нам дали совет: «Не спешите давать консультации!». Профессор, прежде чем ответить на какой-то вопрос, посоветуется с другими профессорами, а первокурсники готовы давать консультации сиюминутно по всем вопросам. Я был в числе таких первокурсников, и это помогло мне устроиться на работу. Меня попросили написать несколько договоров, и когда они сработали с точки зрения судебной перспективы, предложили перейти на постоянную работу. Родители получали 350 рублей, а я – 800-1000 рублей. Через 8-9 месяцев я понял, что нужно создавать что-то свое.

– Как пришла в голову идея первого бизнеса?

– Нельзя сказать, что это была разовая акция. Возможностей было много, я пробовал себя в типографском бизнесе, собирали компьютеры, занимались торговлей. Но реально первые серьезные деньги я получил от торговли автомобилями.

Я пробовал себя в типографском бизнесе, собирали компьютеры, занимались торговлей. Но реально первые серьезные деньги я получил от торговли автомобилями

– Что это был за бизнес?

– В 1991-1993 годах мы работали по сложной цепочке преобразования металлургической продукции в автомобили «Волга» или ВАЗ. Бартерные схемы: металл меняли на двигатели, двигатели на автомобили, автомобили завозили и продавали населению. Это был единственный способ добраться до кэша.

– У вас были партнеры по бизнесу?

– Партнеры были только в самом начале, с ними мы расставались легко, находили компромиссы. Кому-то казалось, что можно сделать больше, кто-то считал, что партнерство себя изжило. Я считаю, что любая бизнес-модель в партнерстве или самостоятельно имеет право на жизнь.

– Можете назвать имена первых партнеров?

– С Вадимом Григорьевым мы создали компанию «Меркс», у которой было направление по компьютерам и мебели. Потом компьютеры отмерли, и мы продолжили развивать только мебельное направление. Оба направления – это идея Григорьева, я выступал там как финансовый инвестор и имел 50%-ю долю.

– Потом вы вышли на металлургический рынок с компанией «БОВИ». Как вы попали на этот рынок?

– Мы покупали металл в основном на Днепродзержинском металлургическом заводе и продавали его в Юго-Восточную Азию. Григорьев к этому бизнесу не имел никакого отношения. Я развивал это направление параллельно с «Мерксом».

– В 1990-х какая из ваших компаний была крупнее?

– «Меркс» был крупнее по оборотам, но по прибыли был крупнее «БОВИ».

– Именно благодаря «БОВИ» вы познакомились с нынешним совладельцем российского «ЕвразХолдинга» Александром Абрамовым?

– Нас познакомил Яков Аптер в 1993 году. Он был народным депутатом и руководил Керченским металлургическим заводом. Яков был интересный человек, опытный, открытый. Разница между нами была и по возрасту дикая, и по положению, но почему-то он ко мне очень хорошо относился. Как-то он сказал, что в России у него есть товарищ, который работает с металлом, и предложил нас познакомить. Так я познакомился с Сашей Абрамовым, а позже – с его партнером Александром Фроловым. Тогда было сложно сказать, у кого из нас было больше денег.

– Сразу начали сотрудничать?

– Мы долгое время просто оставались товарищами, потом эти отношения переросли в дружбу. Вместе мы начали работать, когда я уехал в «ЕвразХолдинг» в 2004 году.

– Когда вы себя почувствовали богатым человеком?

– Я не понимаю, что такое чувствовать себя богатым человеком – это не нуждаться в деньгах или иметь излишние деньги (хотя такая формулировка для меня непонятна)? Когда денег мало – ты думаешь, как бы их заработать и прокормить семью, когда денег много – ты только о них думаешь. Поэтому нужно иметь столько денег, чтобы о них не думать.

– Почему в 1995 году вы пошли в политику? Хотели защитить свой бизнес?

– Существовало некое ощущение несправедливости и желания ее устранить. Это вечная внутренняя борьба между тем, что ты как бизнесмен делаешь, и теми правилами, которые тебе диктуются. Это чувство несоответствия подрывало меня встать и все исправить, прийти и помочь. Поэтому у меня несколько раз был этот переход из политики в бизнес и из бизнеса в политику.

– Первый раз у вас не получилось…

– В 1995 году я конкурировал с Сергеем Буряком (сейчас – народный депутат, совладелец Брокбизнесбанка. – Forbes). Безусловно, у него было больше опыта и возможностей. Он выиграл справедливо. Я был полностью не подготовлен с точки зрения ресурсов, знакомых, понимания технологии процесса, но пришел вторым и был очень близок к победе.

– Ваши знакомые вспоминают, что уже в 1990-х у вас были телохранители. Существовала реальная угроза вашей жизни?

– Несколько человек со мной ходили, но это была, скорее, дань моде. Оглядываясь назад, это выглядит несколько смешным. Охраняться нужно или профессионально, или никак. Потом охрана у меня появилась, когда я занимал должность председателя СБУ и первого вице-премьер-министра. Сейчас я не пользуюсь услугами телохранителей.

– В 1990-е работать было сложно?

– Не было четкой задачи или стратегического вектора развития. Когда закрывалась одна ниша, и до момента, когда ты нащупывал другую, приходилось переживать период шторма, волнений и максимально напряженное время поиска. Это период жизни стал хорошей школой, познакомил со многими интересными людьми, с настоящими друзьями, учителями, к которым я, прежде всего, отношу Владимира Ивановича Рыжего.

У нас в стране большая проблема – люди не слышат друг друга. Усложняется эта ситуация тем, что люди за деньги делают гадости. За 25 лет бизнес-карьеры я могу по пальцам перечислить людей, с которыми мне приятно общаться и которые остались стабильными и порядочными.

– Абрамов есть в числе этих людей?        

– Безусловно.

– А Виктор Пинчук?

– С Виктором у нас никогда не было дружеских отношений. Мы с ним знакомые, приятели.

– Ваши первые предвыборные кампании в 1995 и 1998 годах финансировались с вашего бизнеса?

– Да, там были исключительно мои деньги.

– Алена Сибирякова в книге «Украина. Точка G» описывает вашу предвыборную кампанию. Очень забавный момент есть, как вы поете с хором бабушек... – С хором бабушек я готов петь и сегодня. Очень уважительно отношусь к людям, которые в условиях мест недостаточной активности, к которым относятся периферийные зоны, находят в себе жизненный драйв. Они все идейные женщины, их не обманешь, особенно при контакте лицом к лицу. Их доверие дорогого стоит. Кстати, мне не так давно предлагали выдвигаться по девятому округу (в 1998 году Хорошковский набрал в этом округе 53,56% голосов. – Forbes), говорят, что замеряли рейтинг, и у меня он очень высокий там.

В 2004 году я уезжал в Москву с пониманием, что могу там остаться до конца своей жизни, поэтому расчищал все свои украинские активы, чтобы не висеть тут якорем. Тогда я продал Укрсоцбанк, «Меркс». «Галактон» продали еще в 2002 году

– Как у вас появились компания «Галактон»?

–  В 1997 году Вадим Гуржос предложил приватизировать этот завод. Половина денег была его, половина – «Меркса». Операционной деятельностью занимался Гуржос.

– Вы неплохо устроились – «Мерксом» занимался Григорьев, «Галактоном» – Гуржос...

– Это нормально, я там выступал как финансовый инвестор. Мог себе позволить заниматься политикой, в то время как партнеры занимались бизнесом.

– Когда вы продали «Меркс» и почему? 

– В 2004 году я уезжал в Москву с пониманием, что могу там остаться до конца своей жизни, поэтому расчищал все свои украинские активы, чтобы не висеть тут якорем. Тогда я продал Укрсоцбанк, «Меркс». «Галактон» продали в 2002 году.

– Куда вложили полученные от продажи «Галактона» и компании «Меркс» деньги?

– Часть из этих денег я инвестировал в акции «Евраза» до размещения компании на IPO. На тот момент я купил до 2% акций «Евраза».

– В этот же период у вас появилось 50% акций водочной компании «Союз-Виктан»…

– Андрей Охлопков предложил мне поучаствовать в этом бизнесе в качестве портфельного инвестора. Спустя какое-то время я понял, что бизнес-модель компании неверная. Тогда я предложил принять участие в более глубокой фазе управления, что вызвало определенное сопротивление команды. В 2006 году я предложил выкупить у меня акции, так как видел, что компания будет терять долю рынка, что, к сожалению, и произошло.

– Вы продали свою долю где-то за $250 млн?

– Я получил хорошие деньги, цифр уже не помню.

– Компьютеры, металл, мебель, молочные продукты, водка. Какие-то из вышеперечисленных бизнесов представляли для вас стратегический интерес?

– Единственный бизнес, в который я был вовлечен и который для меня представлял огромный интерес – Укрсоцбанк. Банком я занимался предметно, лично и много. Это был единственный мой бизнес, на который я тратил очень много времени.

– Скупать акции банка вы начали еще в конце 1990-х. Почему решили купить именно банк?

– Зайти в Укрсоцбанк была идея Саши Абрамова вместе с его партнерами. Он убеждал меня, что в Украине нужно иметь большую финансовую структуру. 

– Нужно для чего?

Фото Mila Teshaeva for Forbes Ukraine

– Для развития бизнеса в принципе. Москва шла на несколько шагов вперед, и там уже индустриальные компании приобретались через банки. Саша долго и много мне рассказывал, как это происходит, и что Украина еще недоразвитая в этом плане страна. История показала, что он был абсолютно прав. В 1997 году мы начали скупать акции Укрсоцбанка, в 1999 году нам удалось выкупить контрольный пакет по небольшим деньгам на тот момент.

– Сколько?

– Я уже не вспомню, но где-то $15-20 млн.

– Вы заходили в банк вместе с Абрамовым?

– Мы сначала были партнерами в этом бизнесе 50/50, он через компанию «Ферротрейд», я через «Меркс» и «Галактон». 

– Когда вы выкупили долю Абрамова?

– Где-то в 2001 году.

– Почему Абрамов решил выйти из этого бизнеса?

– Он все больше уходил в индустриальный сектор, а я фиксировался на финансовом. Для него это была инвестиция, которую он решил закрыть с определенной прибылью.

– На покупку банка вы потратили $20 млн. Нужны были еще деньги на развитие банка?

– Приблизительно столько же нам пришлось потратить, чтобы привести банк в порядок. Банк генерил прибыль, поэтому он реинвестировался, мы не изымали прибыль.

– Первое время в банке работала команда московских банкиров…

– Было желание закинуть спиннинг. Разбираться в исторических хитросплетениях и семейных связях не было ни желания, ни сил. Нужно было привести готовую команду, которая сможет принять бразды правления на себя и задать некий другой тренд. Это был период ломки. У московских менеджеров был короткий контракт. После этого мы поставили тех топ-менеджеров, с которыми сработались, которым доверяли.

– Московская команда справилась с задачей?

– Задачу по сломке механизма и установлению новых правил они выполнили. Следующая задача была развитие, над ней работали украинские менеджеры – Борис Тимонькин, Валентина Жуковская и Николай Лагун.

– Жуковская сейчас – почетный президент черкасского «Азота», который принадлежит Дмитрию Фирташу. Говорят, она ваша двоюродная сестра… 

– Это неправда. С Валей мы познакомились в 1996-м или 1997 году. У нас были абсолютно разные сферы деятельности – она занималась рознично-торговым бизнесом, а я у нее покупал какие-то вещи. Мы начали дружить, я позвал Валю в «Меркс», потом в Укрсоцбанк. В банке она много сделала с точки зрения контроля рисков – это была ее зона ответственности.

– Укрсоцбанк контролировал Крымский содовый завод и «Луганскоблэнерго». Сейчас этими активами владеют Дмитрий Фирташ и Константин Жеваго. У вас лично в этих компаниях были какие-то интересы?

– Крымский содовый мы не контролировали. Было постановление Кабмина передать нам его в управление, но этого не произошло. Предприятие «Луганскоблэнерго» обанкротилось, банк выкупил его активы на торгах. Потом эти активы легли в основу ЛЭО (Луганского энергетического объединения, сейчас контролируется Константином Григоришиным. – Forbes). Это то сочетание банка и индустриальных активов, о которых говорил Абрамов, и в которых я видел перспективу развития.

– Что еще покупали через банк?

– Мы дешево покупали коксохимические и угольные предприятия и пытались перепродать их дороже. Признаюсь, мы не везде были успешными, но если взять общий баланс нашего пакета – он был позитивный.

– Почему Укрсоцбанк стал бизнесом, в котором вы лично занимались оперативным управлением?

– Размер бизнеса требовал моего личного вмешательства, особенно на первом этапе – скупке акций и стратегическом сломе тренда, который шел, к сожалению, вниз.

– Какие задачи вы ставили – войти в топ-3, например?

– Да, такую задачу мы ставили. Постоянно следили за валютой баланса, наращивали кредитный портфель, развивали розничный банк. У «Укрсоца» было огромное количество преимуществ и единственный недостаток – консервативность, совковое отношение к клиентам, устаревшая система банкинга. Банк отставал и по технологиям, и по качеству людей, и по общению с клиентами.

– Конечная цель была выгодно продать, вывести на IPO?

– Нет. Я думал, что Укрсоцбанк может стать неким базовым моим активом, за счет которого можно будет иметь длительное развитие, в том числе индустриальное.

– Что пошло не так?

– Я принял решение о переезде в Москву и закрывался по всем активам в Украине.      

– Расскажите историю, которая произошла у вас с Виктором Пинчуком во время сделки. Правда, что вы продавали банк, используя метод «рулетки» (когда один из партнеров предлагает другому продать долю последнего по определенной цене, и если второй откажется, то обязан будет выкупить долю первого, исходя из такой же оценки)?

– Рулетка – это способ достижения максимальной цены при обязательствах другой стороны, это когда либо ты продаешь, либо тебе. Сделка была непростой, она учитывала комплекс факторов в рамках наших взаимоотношений. По факту это была покупка-продажа.

– Почему вы решили продать банк? Или Пинчук вам предложил такую сумму, от которой было невозможно отказаться? 

– Я не искал покупателя.

– Виктор Михайлович финансировал какие-то ваши предвыборные кампании?

– Мои – нет.

– А «Команду озимого поколения»?

– Врать не буду, не помню. У нас там была сложная система финансирования – каждый делал определенные взносы, возможно, часть участников делала взносы с помощью Виктора Михайловича. Но я к нему не обращался.

– Укрсоцбанк вы продали за $230-250 млн?

– Приблизительно так.

– Говорят, у вас с Пинчуком нехорошие отношения…

– Неправда. У нас ровные отношения.

– Что побудило вас уехать из Украины в 2004 году? Напряженные отношения с зятем президента, разочарование в политике?

– В начале января 2004 года я ушел с позиции министра экономики в отставку, и у меня было девять месяцев ничего неделанья. В этот период у Абрамова в компании произошла неприятность – погиб вице-президент Андрей Севенюк. Саше понадобился человек, которому он доверяет, который в теме и кто может быстро закрыть эту брешь, так как Севенюк вел всю оперативную деятельность «Евраза». У него не было времени на поиски и ошибки, он предложил мне. Я в то время не видел пути развития Украины и принял решение уехать.

– У вас было около 2,08% акций «ЕвразХолдинга»?

– Да, где-то так.

– В 2006 году вы продали 0,93% за $80 млн?

– Наверное. 

– Сколько у вас осталось акций «Евраза»?

– Около одного процента.