Кушнир, Евгений Борисович
| Кушнир Евгений Борисович | |
|---|---|
| Лидер ОПГ. Погиб в донецком СИЗО 2 мая 1998 года. | |
Личное дело
Главарь ОПГ. В Донецке он был известен как ювелир (по некоторым данным, начинал наперсточником. — Thames), фактический владелец мастерской в самом центре города — по улице 25-летия РККА, напротив гастронома «Москва» (ныне в помещении гастронома — магазин «Эльдорадо»).
Кушнир вместе с Рябиным и отдельно владел рядом фирм, работу других — контролировал, на чем имел доход. Но, как было сказано на пресс-конференции, основную прибыль имел от организации заказных убийств, других преступлений. Некоторые тщательно спланированные убийства организовал по своей инициативе — для устранения конкурентов в легальном, а, в основном, криминальном бизнесе. Евгений Кушнир был последним из трех главарей донецко-луганской группировки киллеров (Кушнир-Рябин-Алиев), уцелевшим к марту 1998 года и продолжавшим начатое дело вымогательств и ликвидации.
По свидетельству региональной прессы, Женя Кушнир был из большой, простой и скромной еврейской семьи, особым достатком и видным положением родителей не отличавшейся. Выбор профессии был соответствующим: Кушнир стал ювелирных дел мастером в сфере бытового обслуживания Донецка. Работая в самом центре столицы промышленного региона (он значился мастером на заводе «Рембыттехника»), Евгений имел немало денежных, влиятельных клиентов. ОБХСС, строго контролировавшего в те годы многих его коллег, по наблюдениям последних, Кушнир не боялся.
Может, помогал старший брат — известный в области следователь, подполковник милиции. Во всяком случае, проверками Кушнира не донимали — и в эпоху советского бытового обслуживания, и в разгар кооперативного движения, пребывавшего под плотным «колпаком» контролирующей системы. Не боялся Женя и нарождавшегося в конце 80-х бандитского рэкета. Он хорошо знал местную братву, приятельствовал даже с отдельными «ворами в законе» (например, Авцином, Эдуардом Брагинским-Чириком) и сам был готов «решить вопрос» обратившегося к нему за помощью, что охотно и делал.
Постепенно он пришел к выводу, что вместо «ювелирки» нужно заниматься чем-то покруче, и сколотил независимую и весьма боеспособную ОПГ. В банду были вовлечены десятки парней 20–27 лет, для которых участие в подготовке и совершение преступлений стало основным занятием и источником средств к существованию. Ничего другого делать они просто не умели, да и криминальное ремесло их вполне устраивало. Некоторые из этих парней погибли, другие пропали без вести или же находятся в розыске.
Поразительно, но в самый криминальный период постсоветской истории, когда ковался «стартовый капитал», в специфическом Донецке образца 1994–1996 годов никто не слышал о банде Кушнира как субъекте местного криминального мира. Он оставался таким себе невидимкой, методично уничтожая влиятельных людей. Не замечал его и наиболее авторитетный тогда человек — Ахать Брагин. И это притом, что Кушнир на протяжении года якобы трижды (!) покушался на Брагина (в том числе с применением гранатомета).
Не совсем понятна и цель, с которой Кушнир совершил 25 убийств и 17 покушений. Если это «перераспределение финансовых потоков», как их можно перераспределить, оставаясь невидимкой? Другими словами, как можно собирать «дань» с местных бизнесменов и при этом оставаться вне поля зрения «агентов» конкурирующих банд? Более того, Кушнира знали как мелкого рядового дельца, а некоторые осведомленные источники утверждают, что он регулярно делился своими небольшими доходами с тем же господином Брагиным. Как, в общем — то, было принято в тогдашнем деловом мире…
Более того, по словам свидетелей, ценой за смерть Щербаня, которую Кушнир назначил Павлу Ивановичу через «Магу», были «нехилые политические решения»: поменять главу областного СБУ, сменить руководство Азовского морского пароходства, помочь в приватизации Харцызского трубного завода и выделить кредит «Ровенькиантрацит». Получалось, что, сидя в какой-то дыре и зарабатывая для вида копейки, эти ребята мыслили в масштабах миллиардов.
Нет намерения спорить со следствием или выдвигать домыслы по поводу убийства Щербаня и Гетьмана. А тем более вспоминать, что ранее следствие пыталось навесить их на Игоря Шагина («Топ-сервис»). Как выяснилось, что «Топы» не причем, и во всем виноваты мертвые донецкие киллеры.[1]
Оперативное дело
"Банда Кушнира” – преступная группировка, обвиненной почти во всех резонансных преступлениях с 1994 по 2000 год. Следствие считает, что банда совершила 23 заказных убийства, в том числе народного депутата Евгения Щербаня, банкира Вадима Гетьмана и президента футбольного клуба “Шахтер” Ахатя Брагина.
Суд признал пятерых подсудимых виновными в убийствах, разбойных нападениях и грабежах в Донецкой и Луганской областях и приговорил их к различным срокам лишения свободы от 11 до 15 лет. В частности, суд приговорил к 15 годам тюрьмы с конфискацией имущества Константина Никулина и Игоря Пушнякова; к 11,5 годам тюрьмы с конфискацией имущества Эдуарда Косыгина, к 11 годам тюрьмы с конфискацией имущества Николая Малахова и Сергея Володченко. Вадим Болотских – за убийство депутата Верховной Рады Евгения Щербаня и Сергей Кулев – за убийство главы Украинской межбанковской валютной биржи Вадима Гетьмана, а также Леонид Добробатько – за совершение убийств и разбойных нападений получили пожизненный срок. Всего подсудимых восемь – это те, кто еще жив. Остальные или мертвы, или в розыске.[2]
Ранение
25 марта 1998 года был тяжело ранен из автомата 40-летний Евгений Борисович Кушнир.
Кушнир, надо полагать, хорошо осознавал, что находиться в Украине ему опасно. Но, видимо, не приезжать сюда не мог. Большие деньги и серьезные обязательства, взятые на себя перед их могущественным тогда получателем, не позволяли ему где-то отсидеться, пока охота на него и его боевиков не прекратится. И новоиспеченный гражданин Израиля регулярно появлялся в Киеве и Донбассе.
В последний раз он прибыл в Донецк в двадцатых числах марта 1998 года из Венгрии в сопровождении двух своих проверенных боевиков — Андрея Акулова и Игоря Филипенко — и юного Михаила Брюхина, выполнявшего в банде роль водителя и наблюдателя.
В нашем городе Евгений Кушнир пробыл два или три дня и опять же на «жигулях-девятке», бывших в распоряжении Михаила Брюхина, выехал в Днепропетровск.
У рынка близ Карловского водохранилища, автомобиль притормозил — появились какие-то дела. И тут, словно из-под земли, возник автоматчик, который выпустил по «жигулям» прицельную длинную очередь. Стрелявший даже не скрывал лица — был без маски. Автомобиль рванул с места.
Случилось это на 655 километре, неподалеку от все тех же Песок. Брюхин сумел вмиг завести машину и нажать на газ, «жигули» рванули вперед. Это и спасло спутников от гибели. Вскоре они добрались до милицейского поста, охраняющего водоем, и обратились за помощью.
Кушнир был тяжело ранен в грудь и в плечо, потерял много крови. У Брюхина пули серьезно повредили кисть левой руки — были отстрелены мизинец и безымянный палец.
Тогда же пострадавших поместили в близлежащую Селидовскую центральную райбольницу, для них была организована милицейская охрана.
«Семен Семенович Потапенко», — представился тяжело раненый при госпитализации. Так и записали в историю болезни. Но личность пострадавшего быстро установили — слишком известная милиции и СБУ фигура была подстрелена из автомата; на случайных, второстепенных лиц так тщательно покушения не готовятся. Тогда-то в больницу зачастили убоповцы, розыскники, следователи прокуратуры. Миша Брюхин, понимая, чем такое внимание чревато, и не желая рисковать, сбежал из районкой больницы. С тех пор и скрывается, о его судьбе достоверно ничего не известно.[1]
Медчасть СИЗО
Кушнира же в середине апреля 1998 года перевели в медсанчасть СИЗО № 1 г. Донецка. Он обвинялся в двух фактах крупного вымогательства, по которым прокуратура г. Донецка возбудила уголовное дело.
По сведениям из компетентных источников, вымогательства Кушнира вскрылись так. Когда о покушении на «израильского гостя», его тяжком ранении и больничной изоляции узнали все заинтересованные лица (стало ясно, что раненый бандит под охраной милиции опасности не представляет), в правоохранительные органы обратились два известных бизнесмена еврейской национальности.
Они заявили о вымогательстве у них под угрозой насилия крупных сумм в долларах США — 30 000 и 100 000 «баксов». И якобы эти деньги, по словам самого Кушнира в беседах с ними, должны были пойти на борьбу с враждебной криминальной группировкой, контролирующей некоторые ключевые бизнес-структуры региона. Все это чрезвычайно похоже на «Союз меча и орала», описанный Катаевым/Ильфом. Поскольку вымогательства носили особо опасный характер и были связаны с реальными угрозами, в отношении подозреваемого была избрана мера пресечения — взятие под стражу. (В скобках заметим, что в изоляции Кушнира, надо полагать, сыграла роль и оперативная информация о его деяниях, которой уже располагали правоохранители.)
В середине апреля Евгений Борисович был переведен из центральной районной больницы Селидово, где он лечился (под милицейской охраной) после тяжелого ранения в медсанчасть следственного изолятора № 1 г. Донецка. Создалась противоречивая ситуация: с одной стороны, Кушнир был потерпевшим в деле об организованном покушении на убийство (покушавшийся стрелял из автомата, «жигули», на которых подъехали преступники, были заранее похищены и т. п.) — это преступление расследовал следотдел областной прокуратуры. А с другой, «израильский гость» обвинялся в жестоком вымогательстве, по этому делу с ним работал следователь прокуратуры г. Донецка. Совершение вымогательств Евгений Борисович категорически отрицал, по поводу покушения тоже никакой информации, указывающей, кто же мог быть заинтересован в его смерти, не дал. Рассказал только об обстоятельствах происшедшего.
Бандиты остались без своего лидера, который поставлял оплачиваемые заказы («фронт работ»), привлекал к участию в «коммерческих проектах» (например, к реализации Минводы «Куяльник», которую производил Царичанский завод минеральных вод, принадлежавший днепропетровскому «авторитету» Мильченко (Матросу) и другим людям, близким П. И. Лазаренко). Нервничали заказчики и партнеры: многие начинания и замыслы оставались нереализованными. А поскольку в окружении Кушнира было немало натур энергичных и деятельных, стали возникать планы, как вызволить главаря и организатора из тюрьмы.
Попытка освобождения
Один из свидетелей по делу донецко-луганской группировки говорил на следствии и в суде о целом «движении» по освобождению Е. Кушнира из СИЗО. О том, что как будто бы предпринимались попытки выкупить его с помощью адвокатов и вывезти из Донецкого СИЗО.
Под это дело готовы были заказать самолет, нанять охрану, лучших адвокатов. Существовал, по словам свидетеля, даже такой план: подключить израильскую разведку «Моссад», представить дело так, что Кушнир — ценный агент этой разведки и необходима передача его Израилю.
Но это так — из области проектов. Реально же искали способы и средства для выкупа «израильского гостя», то есть искали, кому бы дать большую взятку, чтобы Евгений Борисович обрел свободу. Прежде всего, как водится, собирали деньги под «освобождение Кушнира». Главным инициатором «сбора средств» был Леонид Фищук по кличке Хряк, один из ближайших сподвижников Кушнира. Если бывший ювелир считался главным «разводящим» своей крупной группировки по Донецку, то Фищук, как принято говорить, «держал» свой Кировский район, преимущественно рынки — был там главным авторитетом. После освобождения в 1996 году из заключения (отбывал срок за хулиганство) он скрывался, опасаясь за собственную безопасность, жил фактически на нелегальном положении. Поэтому не совсем понятно, как ему удавалось собирать дань с тех же рынков, если он жил, по преимуществу, вне Донецка. Фищук посчитал, что к освобождению Кушнира нужно подключить П. И. Лазаренко и нашел «выход» на экс-премьера. Леонид обратился к Наталье Снитко, супруге покойного Матроса, а та уже вроде бы «решала вопрос» с самим Павлом Ивановичем.
В общем, некий предприниматель привез в Донецк 110 тысяч долларов — «от Лазаренко», передал деньги Л. Фищуку и Игорю Савчуку (луганский «авторитет»), который также был задействован в приготовлениях к освобождению Кушнира. Савчук и поведал следователям, а потом — и суду о получении 110 тысяч от Павла Ивановича и 40 тысяч долларов от самой Натальи Снитко (всего 150 тысяч). Именно такую сумму якобы запросили «люди Фищука», занимавшиеся освобождением Кушнира.[1]
Гибель в СИЗО
По версии Савчука, деньги были необходимы, чтоб Евгения Борисовича выпустили «под залог». Но пока велись все эти хлопоты и передачи, Кушнир погиб в медсанчасти следизолятора. Случилось это 2 мая 1998 года, в субботний праздничный день. Официальная причина смерти, записанная в соответствующем свидетельстве РАГС, — острая коронарная недостаточность, проще говоря, сердечный приступ.
К нему привела аллергическая реакция на введенный лечебный препарат. Сам факт гибели выглядел, по меньшей мере, странно — со дня ранения минуло пять недель, дело как будто шло на поправку. А потому родственники Евгения Борисовича, в частности его старший брат Яков, срочно прибывший из Израиля в Донецк (подполковник в отставке, до 1991 года — известный следователь в милиции нашего города) высказывали удивление и подозрения по поводу этой неожиданной, загадочной смерти.
Свое заключение дала комиссия судмедэкспертов. Согласно ему, причиной смерти Е. Б. Кушнира явился анафилактический шок (наиболее выраженный и опасный вид аллергической реакции) на внутривенное введение актовегина на пятипроцентном растворе глюкозы при лечении огнестрельного многооскольчатого перелома левого плеча с повреждением лучевого нерва.
В день выдачи заключения, 2 июля 1998 г., следователь по особо важным делам прокуратуры г. Донецка вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении медработников СИЗО по факту смерти Е. Б. Кушнира. То есть официальная причина гибели последнего лидера донецких бандитов — несчастный случай.
В следственном изоляторе Кушнир находился меньше месяца. И все это время он продолжал «контролировать процесс» на воле. Он передал из тюрьмы записку И. Савчуку. Несмотря на трудности, говорилось в ней, «необходимо сделать все, что было запланировано». Якобы речь шла об операции по устранению главы биржевого комитета Украинской межбанковской валютной биржи Вадима Гетьмана, за которую по команде Павла Лазаренко на счет Е. Кушнира поступили 850 тысяч долларов. И убийство Гетьмана люди Кушнира таки осуществили — 22 апреля 1998 года луганчанин Сергей Кулев застрелил видного финансиста в лифте дома, где тот проживал.
До сих пор многие сомневаются, что гибель Кушнира была случайной. Версии на тему того, кто выступил заказчиком устранения главаря киллеров, никак не подтверждены документами, другими доказательствами. После гибели последнего, по свидетельству И. Савчука, 30 тысяч Фищук передал ему, как активному участнику «сбора средств», часть денег пошла на похороны Е. Кушнира, а остальными как-то успел распорядился сам Фищук.[1]
| Справка: На момент гибели Кушнира председателем СБУ был Леонид Деркач, сменивший в апреле 1998 года Владимира Радченко. МВД возглавлял покойный ныне Юрий Кравченко. Экс-премьер министр Павел Лазаренко находился в оппозиции к Леониду Кучме |
Конец банды "Кушнира"
Со смертью Кушнира его донецкая группировка фактически прекратила свою активную деятельность. Судьба его боевиков, других помощников и сторонников печальна. Кто ударился в бега и объявлен в розыск, кто пропал без вести (по оперативным данным — убит, хоть трупы не обнаружены), отдельные участники группировки предстали перед Луганским и Донецким апелляционными судами. Но большая часть приближенных Кушнира — около пятнадцати человек — погибла в 1997–1998 годах. По преимуществу эти члены группировки стали жертвами методичного отстрела (кому-то они явно мешали, убийцы не установлены), некоторые погибли при не менее странных обстоятельствах, чем сам их лидер.
28 марта 1998 года возле института «ДонНИИчермет» в Калининском районе Донецка были обнаружены горящие «жигули», а рядом — окровавленный труп Акулова Андрея Николаевича, 1965 года рождения, уроженца Донецка, не работающего, не судимого. В кармане погибшего лежали 600 долларов и фальшивые документы. Специалистам по борьбе с оргпреступностыо личность Акулова была хорошо известна — как одного из основных «боевиков Кушнира». Его считали участником всех крупных заказных убийств и других преступлений, совершенных до этого бандой, а гибель вскоре после покушения на «шефа» связывали то ли с тем, что кто-то планомерно ликвидирует членов банды, то ли с тем, что Акулов, вполне вероятно, навел заинтересованных лиц на Кушнира, о времени и месте нахождения которого был осведомлен, то есть, мог содействовать покушению на главаря. При достоверности такой версии его, вполне возможно, убрали свои».[1]
Эпилог
"Знаете, я считаю, что лучше бы в той криминальной войне победили Кушниры, - сказал автору этих строк полковник КГБ. - В целом они люди более порядочные были, чем те, с кем они воевали". Но почему силовые структуры фактически не вмешивались в эту войну?
Свою версию ответа дал бывший сослуживец полковника. Он объяснил, что к началу "донецкой войны" местное руководство правоохранительных структур максимально сблизилось с одной из группировок. А к ее концу, по словам нашего собеседника, у нее уже был и свой начальник УМВД, и прокурор, и губернатор. "Когда генералу Малышеву (бывший начальник УБОП Донецкой обл., а затем и УМВД - Авт.) в руки попала аналитическая записка его подчиненных о структуре местных ОПГ и их коррупционных связях во власти, он ее разорвал и даже топтал ногами, - рассказал ветеран. - А все потому, что он в ней неоднократно упоминался. Но ничего, в главном архиве в Киеве есть копия". Напомним, что Владимир Малышев сегодня - директор по безопасности компании SCM, куда его пригласил лично Ахметов.[3]